www.actors.spb.ru

Весна на Пионерской площади

«Улица родная» (по мотивам пьесы А. Слаповского «От красной крысы до зеленой звезды»).
Творческая Мастерская Г. М. Козлова.
Режиссер Е. Чернышов

Премьеры в Творческой Мастерской Г. М. Козлова стали явлением обычным, чтобы не сказать повседневным. Молодые режиссеры полны театральных идей, которые, может быть, и не блистают новизной, но вполне жизнеспособны и имеют успех. Современная драматургия, пройдя через фильтр режиссерского сознания, выглядит на сцене ничуть не хуже классики, особенно когда речь идет о вечном…

Спектакль Егора Чернышева «Улица родная» поставлен по пьесе А. Слаповского, но ни «красных крыс», ни «зеленых звезд» в нем нет и в помине. Есть – люди, мужчины и женщины, есть предмет исследования – поиск тех, едва уловимых мгновений, в которые возникает или пропадает любовь. Лейтмотив спектакля – песня из кинофильма «Весна на Заречной улице» – создает атмосферу ностальгического уюта 1960-х, времени, когда о любви пели искренне и негромко.

Перекресток, на котором происходят встречи и разлуки, – начало длинного пути, и чем дальше по нему идешь, тем ближе свет. Сценография спектакля (художник Н. Сазонов) позволяет двигаться сразу в двух измерениях – вперед и вверх: вдоль по улице Родной до фонаря с адресом места действия и одновременно – мимо окон, расположенных так, что кажется, будто поднимаешься в невидимом лифте туда, где всегда светло и все кругом – свои, родные.

Герои первой истории (А. Безъязыков, И. Кривченок) – почти подростки, если и гоняют по крышам голубей, то с чисто практической целью – чтобы не мешали. Но сияние первой влюбленности раз за разом тускнеет, в каждом слове таится обида, а ключи от Ее дверей, когда-то доверчиво отданные Ему, теперь только раздражают своим глупым бряканьем.

Вторая пара (А. Безъязыков, В. Павлова), отгородившись от остального мира, тоже недолго пребывает в единстве: как говорится, «муж – не шкаф, ноги есть – уйдет». Тщетно героиня В. Павловой пытается привязать к себе своего избранника – ласковым словом, излишним вниманием, нервными предостережениями или шелковым шарфом. Свободолюбивый юноша дарит ей время на обдумывание ситуации – оставляет свои часы в залог возвращения, которого не дождаться уже никогда. Первые две сцены играются лаконично, с минимумом деталей – ключи, часы, шарфик, зато максимально точны психологические нюансы игры актеров, передающих импульсивность героев – почти ровесников.

Следующая история предлагает зрителям несколько иной тип отношений: между влюбленными (И. Кривченок, Р. Кудашов) возникает «третий лишний» – Переводчица (А. Миронова). Здесь мысль о том, что слова порой только мешают и искажают настоящие чувства, доводится до апогея. Люди привыкли доверять словам больше, чем взглядам, интонации, вдохновенным порывам или движениям души, и поэтому Переводчица здесь чувствует себя главным героем событий. Героиня А. Мироновой – сила и мощь, суд и власть, она уверена в своей необходимости и незыблема в своих суждениях. Диалог с ее участием становится похожим на свидание в тюрьме. Он и Она поспешно обмениваются подарками: маленькая смешная игрушка летит через длинный стол и вот уже выглядывает из кармана его пиджака, но букетик цветов, прежде чем достичь цели, попадает в руке Переводчице. Тут-то и проявляется причина ее злобы: это зависть к чужому счастью. Демонстративно достав зеркало, она долго, со знанием дела, наводит красоту, но, убедившись, что глаза героя Р. Кудашова светятся не по ее адресу, свирепеет донельзя, становясь неуязвимой как для Его настойчивости, так и для Ее отчаяния.

Великолепная характерная актриса, А. Миронова продолжает радовать зрителей и в следующем эпизоде, пожалуй, самом ударном в этом спектакле. Колоритная пара появляется на середине улицы Родной и, судя по внешнему виду, находится на середине жизненного пути: он (Д. Пьянов) – в ватничке, эдакий работяга, только-только от мартеновской печи; она – с печатью многолетних семейных забот на лице, в берете, под которым вполне могли бы оказаться бигуди. Совершенно неожиданно выясняется, что пара только что вышла из театра, где все – не так, как у людей, где измены – романтичны, а любовь – до гроба. Отведав искусства, героиня А. Мироновой вдруг перечеркивает серую будничную жизнь и на ходу выдумывает новую, полную огня. Ее спутник подыгрывает ей сначала нехотя (так, чтобы не перечить свихнувшейся даме), но постепенно входит во вкус, и вскоре взаимные признания и угрозы вплетаются в жгучий ритм танго, которое самозабвенно исполняют артисты. Отрезвляет героев внезапное осознание того, что семейная жизнь, с непривычки, вот-вот готова рухнуть, подкошенная бурей страстей.

Образ простака, способного на неожиданные поступки, созданный Д. Пьяновым, плавно переходит в следующий эпизод, где молодая девушка (В. Павлова) застревает в лифте с незнакомцем. Диапазон чувств, которые в этой сцене выпало сыграть актрисе, простирается от безразличия до вероятности любви. Здесь и недоумение от странных речей персонажа Д. Пьянова, и страх при мысли, что он – грабитель, и порыв гордой женской неприступности («Возьмите все, только меня не трогайте!»), и недоверчивое изумление от его признания (влюбленный студент из дома напротив, познакомиться хотел!).

А то, что на белом свете есть не только безответная любовь, но и чувства, пронесенные через всю жизнь, подтверждается в последней истории, героями которой стали старик со старухой.

…В самом конце улицы, оттуда, где свет (можно сказать, с того света), появляется худой, немощный дед (Р. Кудашов). Ноги не слушаются, в трясущихся руках пляшет палка, но дед упорно двигается вперед, считая шаги. Это – ежедневный ритуал, доказательство того, что силы еще есть, жизнь еще идет. Навстречу ему, деловито измеряя метраж под новый ковер, выступает бабка (А. Миронова). Их пути пересекаются, ведя к неизбежному территориальному конфликту, в котором побеждает сильнейший: колченогий дед валится наземь. Но тут же милость к падшим пробуждается в женском сердце, потому что любовь определяет ту грань, до которой можно дойти в своеволии.

Восстановив деда на его нелегком пути, бабка проходит вместе с ним по дороге до того самого перекрестка, где, встретив свою любовь, можно уже не менять адрес. Здесь улица Родная пересекается с авансценой, здесь, в этой системе координат, и живет спектакль.

Елена Борисова,
«Петербургский театральный журнал», № 1 [27] 2002