Исполнительница роли Леди Макбет в постановке Юрия Бутусова «Макбет. Кино.» назвала спектакль рассуждением, почвой для размышлений и загадкой, к которой каждому зрителю предстоит найти свой ключ.
– О спектакле писали многие критики и журналисты. Читаете отзывы?
– Честно говоря, не очень я люблю читать отзывы. Но, безусловно, есть люди, чьё мнение интересно.
– Юрий Бутусов, наверняка, один из них?
– Его мнение превыше всего.
– Чего ждали от новой встречи с ним?
– Возврата. Возможности прикоснуться к театру, который он некогда нам привил. Вообще, конечно же, волновались. Ведь всё-таки восеь лет прошло. В сердце он всегда оставался Учителем, проводником, художником, за которым хочется идти… В моей творческой судьбе он, безусловно, самый важный человек.
– Наверно, этот уникальный спектакль требует какого-то особого настроя?
– Я думаю, этот вопрос нужно относить к профессии вообще. Свои роли я будто взращиваю в себе, и эта причудливая алхимия взаимоотношений с ними бьётся во мне каждый день. В итоге роли, как дети, и если их оставить, они умрут…
– А «Макбет. Кино.»?
– Мы собираемся с утра перед спектаклем, репетируем, сговариваемся, стараемся влиться в какой-то общий душевный поток. Увидеть, услышать, почувствовать друг друга. И это верно. Все мы люди, у каждого своя жизнь, но своя жизнь и жизнь театра вряд ли совместимы.
– Экспрессивные танцы на сцене вызывают дополнительный эмоциональный накал страстей у зрителей. А какие эмоции они вызывают у вас?
– Лично у меня энергия не только в танце возникает, а рождается и множится в каждой сцене. Бегать по балкону и кричать – это тоже, знаете ли, не очень просто, а с этого только всё начинается (смеётся). Но если вернуться к вопросу, – думаю, это адреналин в чистом виде.
– Вы несколько раз перевоплощаетесь из Леди Макбет в одну их ведьм. В этом перевоплощении заложен какой-то особый смысл?
– А это – как на ваш взгляд, как вы, зрители, сами решите.
– То есть, для каждого – своё?
– Конечно, для каждого – своё. Спектакль – это не назидание. Вы видите то, что вы хотите увидеть. Вы чувствуете то, что вы способны почувствовать. Более того, если вы придёте второй, третий раз – возможно, вы откроете и проживёте совершенно другие вещи. Мне кажется, в спектакле столько всего заложено, что глупо загонять чувства и смыслы в какие-то рамки. И это хорошо. Нет никаких шаблонов. Получается что-то вроде размышления.
– В первом акте есть сцена, где три ведьмы практически замирают минут на пять под музыкальную тему, не все зрители выдерживают столь длительную паузу – начинаются разговоры, смех, редкие аплодисменты…
– Когда мы начинаем играть, чувствуется невероятное напряжение в зале. Очевидно, что там идет активная работа мозга, зрители пытаются понять, объяснить себе происходящее. Те, кто не справляется с этим, – просто уходят. Некоторых мы безумно раздражаем, и этой сценой в том числе. Но удивительно, как меняется поведение людей по ходу действия. Пресловутая четвёртая стена выставляется, а затем разрушается совершенно не нами, а публикой, и к четвёртому акту зрители настолько отпускают голову, что превращаются в участников. И плачут, и хохочут, и аплодируют там, где им хочется. Проявляются естественные порывы. И это ценно.
– Многие зрители говорят, что одного просмотра им мало, и приходят ещё и ещё. Почему так происходит?
– Думаю, если в тебя попадает спектакль, то одного раза становится мало. Это как хороший разговор. Если есть ценный собеседник, то говоришь всю ночь и не замечаешь, как утро наступило, и потом какое-то время продолжаешь жить с этим, и вдруг понимаешь, что не всё обсудил, и хочется продолжения. Диалог – это вообще отличный способ найти ответы…
– Вы из актёрской семьи. Родные видели этот спектакль, как оценили вашу работу?
– Вы знаете, по-разному. Папа одни вещи сказал, мама – другие. У каждого своё мнение.
– Прислушиваетесь к их мнению, советам?
– Не уверена. Я уже взрослая (смеётся). У меня есть моё собственное мнение. Они в данном случае – зрители. Представляете, если все суждения будут влиять на меня, как на актерский организм. В данном случае, это подвластно только Юрию Бутусову. А все остальные… Мне, безусловно, интересна их позиция, их отношение, чувства, которые они испытали, но не более. В противном случае, это было бы разрушительно для спектакля. Хотя забавно, чего мне только не советовали!
– Если кратко сформулировать главную идею спектакля, в чём она?
– Послушайте, ну какая тут главная идея?! Здесь любая идея может стать главной. Я люблю эту сумасшедшую свободу, весь этот бутусовский воздух, все эти запятые, вопросы, восклицательные знаки и – личные бесконечные главные идеи.
– Пьеса «Макбет» считается загадочной, тёмной. В Англии, когда её ставят, даже не произносят название – говорят «шотландская пьеса». Опасаются проклятия ведьм, видимо. А у вас на площадке были какие-то подобные суеверия, или в приметы вы не верите?
– Да, я знаю про это, но у нас этого не было. Мы называли всё своими именами. Может быть, потому что мы искали какой-то свой путь, может быть, мы «попали» (загадочно улыбается), может быть, ИМ понравилось то, что мы сделали, и ОНИ нас не тронули (смеётся). Хотя очевидно, что время, проведённое и проводимое в работе «Макбет.Кино.», останется в душе каждого из нас…
Яна Чичина,
журнал Ленсов. art № 02, май 2013