www.actors.spb.ru

«Задача у нас — сделать детей красивыми»

С руководителями Театра-класса Сергеем Бызгу и Ольгой Карленко беседуют Марина Дмитревская и Евгения Тропп

Марина Дмитревская Недавно был юбилей вашего театра, мы видели на большой сцене ТЮЗа эту огромную толпу ваших учеников и думали: как же можно любить такое количество детей сразу?

Сергей Бызгу Даже затрудняюсь ответить — как. Это уже давно само собой разумеется. Мы сами удивляемся, потому что спустя годы помним, как их всех зовут. Мы их любим, потому что они разные. Каждый сам по себе — какой-то мир, какая-то планета.

Ольга Карленко Было сложно два-три года назад, когда они все прибывали и прибывали, мы не знали, как управиться с таким количеством, как репетировать. Но нашли какой-то механизм, и, если сейчас из пятидесяти с лишним человек старшей группы двух-трех нет, мы спрашиваем: «Почему вас так мало»?

Евгения Тропп А сколько всего групп?

Карленко Две: старшая и младшая. Мы так мечтаем о трех… Потому что явно есть средняя группа: те, кто уже много сделал в младшей группе, но еще не готов для старшей.

Дмитревская На юбилейном вечере Сережа сказал, что эта затея родилась в 1990-е ради того, чтобы выживать, а потом стала делом. Сейчас вы как-то формулируете «цели и задачи»? Что является сверхзадачей театра?

Бызгу Цель остается. Воспитывать детей. Вроде много студий, всяких детских заведений, кружков, но, если честно, дети брошены. И родителями, и школой. Они недопоняты, недоуслышаны. На них у взрослых не хватает времени, мы это видим. У нас очень разные дети — и актерские, и дети творческой интеллигенции, и просто те, кто пришел, случайно узнав от знакомых. У нас были дети из детских домов (и потом мальчик учился в институте на курсе Кудашова, сейчас он снимает кино: у него была цель кем-то в жизни стать, и он ее реализует). И те детдомовские дети были более крепкие и организованные, потому что они изначально надеются только на себя, а дети из семей оказываются иногда более сложными, закрытыми, невостребованными к общению, к проявлению себя. Задача у нас — сделать детей красивыми. Может, это такая странная фраза…

Дмитревская У них прекрасные лица!

Бызгу Мы не отбираем детей, у нас нет унизительных кастингов. Но значит, с ними происходят у нас правильные вещи, потому что они становятся красивыми. После юбилейного вечера я им сказал: «Посмотрите, не все остаются такими же после выпуска. Как сохранить эти глаза? Ваша задача — трудиться над собой, заниматься любимым делом». И действительно, как сказала Ольга Самошина, у них в театре возникает каким-то образом счастливое детство, они его могут вспоминать.

Карленко Они вместе по театрам ходят, вместе на выставки бегут, вместе в Москву едут поступать. У них есть своя, отдельная от нас, группа ВКонтакте. Делают нам постоянно подарки — клипы…

Бызгу Они компьютерные дети, как все, конечно, но мы их отрываем от экранов. Может быть, это прозвучит высокопарно, но мы хотим из них сделать нормальных достойных граждан нашей страны!

Тропп А когда они приходят, вы спрашиваете, зачем им театр?

Бызгу А зачем?.. Редко кто в юном возрасте может сформулировать, почему надо этим делом заниматься.

Дмитревская У вас многие спектакли построены на их партнерстве. Не каждый сам по себе солист — а в хоре, в ансамбле. Так воспитывается общность, чувство команды?

Бызгу Умение быть вместе. В школе у многих из них нет настоящего контакта, они его находят здесь. Хотя спектакли у нас по-разному строятся. В «Невыдуманных историях» у каждого есть соло. Но мы всегда следим: этот дорос до сольной истории, а этот еще нет. Мы их просим и родителей просим: доверяйте нам! Мы видим каждого, у нас нет любимчиков, мы не станем подставлять человека, если он еще не «дозрел» до каких-то вещей.

Дмитревская Когда мы разговаривали с Мариной Ландой и Сергеем Васильевым об их детском театре, они рассказывали, что бывают случаи, когда возникают интриги, зависть, и приходится думать, как и ребенка сохранить, и коллектив не разрушить… У вас нечто подобное происходит?

Карленко Очень редко.

Бызгу Мы даем понять, что мы этого не любим.

Карленко Мы разговариваем так, чтобы они понимали, что нехорошо давить — «а я буду играть роль?» Это некрасиво.

Бызгу Бывали, конечно, обиды, родители забирали детей. Но остаются те, кому надо остаться.

Карленко Растут старшие — они так начинают нам помогать!

Бызгу А сейчас еще и мой курс в институте! Студенты приходят к детям, а дети — к студентам и на экзамены, и на уроки. Был открытый мастер-класс, посвященный дню рождения Ольги Юрьевны…

Карленко Я знала, что меня студенты будут поздравлять! И вдруг из-за двери: «Пусть мама услышит, пусть мама придет», — и появляется вся младшая группа, двадцать человек с цветами.

Бызгу Мы провели мастер-класс, и студенты даже перепугались, потому что они поняли, что не дотягиваются до каких-то вещей, которые доступны маленьким. Они учатся друг у друга! Младшие видят уровень.

Дмитревская А как у вас строится система занятий?

Карленко У нас пять педагогов, мы подменяем друг друга. Два раза в неделю занятия. Перед спектаклями — дополнительные. В начале, когда на нас было все — и организация, и звонки родителям, и учение, — было очень тяжело. Сейчас у нас есть Оксана, замечательный администратор, и нас стало больше.

Дмитревская Многие ли дети проходят с вами весь путь от малышовского возраста до окончания школы?

Карленко Человек пять из каждого выпуска. Иногда в переходном возрасте они уходят, но после перерыва возвращаются.

Тропп А ваши собственные дети тоже?

Бызгу Фома ко мне категорически не хотел! Он в детстве был у нас, потом ушел, сам нашел какую-то студию, там занимался. В 8 или 9 классе он все-таки вернулся, хотя очень боялся.

Карленко Поскольку я очень много занята в театре (ТЮЗ ведь ни на один театр не похож — утро-вечер, утро-вечер), я брала моих детей с собой в студию, потому что просто хотела с ними побольше времени проводить. Так что они оба с самого детства в студии, и Федя, и Ярослава. А сейчас мне кажется, что у Роси режиссерский склад ума, она очень следит за процессом, всем помогает. И для меня еще очень важно то, что они увидели, как трудятся в театре и взрослые, и дети. Все, что связано с театром, — это серьезный, тяжелый труд. Они и сами иногда «никакие» приезжают с занятий и видят, как мама выкладывается. А вообще они надо мной посмеиваются: «Ты всегда говоришь: „Я бегу к моим детям, к моим детям“… Кто для тебя важнее?»

Дмитревская Для полного счастья чего вам не хватает? Помещения?

Бызгу Да. Десять лет назад мы робко говорили «хотелось бы». Но сейчас это уже острейшая проблема, мы нуждаемся в помещении! Мы занимались в Доме детского творчества Центрального района. Но в сентябре пошли трещины по зданию, нас оттуда выселили — есть угроза здоровью детей. И мы оказались в пустоте! Мы бегали, искали, не знали что делать… Нашли военный ансамбль песни и пляски — помещение на Пионерской площади. Замечательный руководитель, который предоставил возможность заниматься не только нам, но и многим детским кружкам. Там чудесная атмосфера.

Карленко Но мы обросли реквизитом, вечно с котомками, с узлами…

Бызгу В пору, когда Месхиев был председателем Комитета по культуре, он задумал нам с театром Марины Ланды дать помещение. Мы постоянно встречались с ней, думали, надеялись, боялись надеяться… Тогда ничего не вышло, но эта идея не оставляет. И Ланда по-прежнему бездомная, то есть она в Доме Радио ютится, но у нее меньше детей и другой принцип работы — они поют. А нам нужно движение, нам нужны…

Тропп Просторы…

Бызгу Да. Когда в Комиссаржевке играем спектакли — мы заполняем всю большую сцену, не помещаемся! Спектаклей такого масштаба ни у кого нет, ни у одной детской студии.

Карленко В спектакле «Поговорим о странностях любви» по Пушкину (играли на малой сцене ТЮЗа) 47 актеров: вся младшая группа и 4 человека из старшей.

Дмитревская Сколько у вас спектаклей «на колесах»?

Бызгу Сейчас четыре. Могли бы играть больше, если бы было помещение. Нам нужно арендовать зал, сложно находить заранее дату, чтобы у всех расписания сошлись, договариваться. Мы раз в году играем «Летят по небу шарики», арендуем театр Комиссаржевской, продаем билеты. Иметь свое помещение — это мечта. Мы могли бы там и приютить какие-то детские коллективы! Не хочется себя хвалить, но нас и правда ценят, считают достоянием Петербурга. Конечно, есть замечательный ТЮТ, есть другие студии, но в таком широком режиме, как мы, никто не работает. У нас, прежде всего, всегда уникальный материал. Был спектакль по Серебряному веку, который мы только один раз сумели сыграть, потому что он был невыносимо сложным по организации. У нас Пушкин, у нас Клюев, у нас документальный спектакль — по личным историям детей. Приходили психологи и говорили: «Как вы это делаете? Это же настоящая терапия и для взрослых, и для детей». Дети такие вещи рассказывают…

Карленко А мы плачем!

Бызгу Такие откровенные вещи! Родители в обморок падают, говорят: «Остановитесь!» Дома потом ругают детей… Но в этой работе происходит открытие ребенка через рассказ о себе.

Дмитревская И этот спектакль переходит из группы в группу?

Бызгу Переходит. Истории другие появляются.

Тропп В выборе материала для спектакля вы исходите только из собственных представлений о том, что детям будет нужно и полезно для развития, или от них тоже получаете предложения?

Бызгу Предложения, конечно, исходят от нас. Мы смотрим на них — и понимаем, что именно с этим составом можно делать. Все спектакли сочинялись на тех, кто был в студии. За двадцать лет у нас выработался свой взгляд на детский театр. Может быть, он спорный, кто-то будет не согласен, но это наша система: мы знаем, что можно делать в театре с детьми, а чего не стоит. Например, разыгрывать пьесы — не надо. Дети, когда «играют» кого-то, становятся намного меньше себя. Мы пытаемся использовать их природу, фактуру, их данность. Есть спектакль по сказкам Е. Клюева — они не «разыгрывают» их, а рассказывают. И в этом способе работы с материалом становятся интересными! Если детей спросить, что они хотят, они, конечно, скажут: давайте возьмем «Красную Шапочку», «Снежную королеву»… Сейчас уже не просят пьесы, а раньше хотели, но у нас другой подход.

Тропп А спектакль по Шекспиру?

Бызгу Там было несколько пьес, через образ Пэка мы соединили разные линии. Брали классические сцены и пытались показать, насколько дети понимали предательство, любовь… Оказалось, что очень много понимали! Был у меня любимый момент в этом спектакле. Потрясающий мальчик двенадцати лет, игравший Отелло, выходил и говорил Дездемоне: «Платок!» Зал смеялся. Он повторял — зал затихал. И когда он в третий раз кричал «Платок!», зрители замирали. Для меня в эту секунду он был Отелло, обиженный, беспомощный, отчаявшийся. Это была история про предательство, которое ребенок может почувствовать, пережить на своем уровне. Мы не под них подминали Шекспира, наоборот, мы пытались идти к нему через их игровую природу. (Этого мальчика потом взяли в кино и испортили, он пропал, поэтому мы больше не даем детей в кино. Раньше нам много звонили со студий и просили, сейчас уже перестали — знают, что мы не дадим.)

На первом году нашего существования мы поставили «Щелкунчика» для школьного театра, и всем нравилось: хорошая музыка, декорации… Но мы поняли — это не наш театр. И раз — ушли в Хармса. Здесь началась зона необыкновенного!.. Как у нас дети читали Хармса — я такого больше никогда не видел. Это было невероятно — тонко, смешно, дети просто упивались миром Хармса с его парадоксами, абсурдным юмором… Мы тогда участвовали с этим спектаклем в презентации книги нашего общего любимого педагога по речи Юрия Андреевича Васильева в Молодежном театре, там были артисты, критики, полный зал. Помню, Лев Иосифович Гительман снял шляпу! К сожалению, больше не удалось пока вернуться к такому Хармсу, который был в том первом нашем выпуске, но каждому, наверное, свое. Вот к Пушкину мы вернулись, и слава богу.

Тропп Спектакль, рожденный с одним составом, потом возрождается с другим… Это не похоже на ситуацию во взрослом театре, в котором актеры вводятся на чужие роли?

Бызгу Нет-нет. Мы долго говорим об этом, мы пробуем, какие-то вещи часто меняем. Третий-четвертый состав может оказаться лучше, чем изначальный.

Карленко Бывает, что дети ждут роль, готовятся к ней! Ребенок знает, что какой-то человек уйдет в старшую группу, а роль достанется ему «по наследству».

Тропп Содержание занятий — оно какое?

Бызгу Игровое. К нам пришел Вениамин Михайлович Фильштинский. Это же человек, который вечно учится, ищет… Он меня спросил: «А они у вас так всегда кривляются?» Я растерялся: «Что вы имеете в виду?» — «Я в хорошем смысле. Они невероятно свободны. А со студентами вы так же занимаетесь»? На самом деле почти так же. За полтора часа с маленькими детьми надо освоить программу, которую студенты проходят за месяц-два. Наша задача раскрепостить детей, они должны быть свободными, не бояться говорить, хулиганить, кувыркаться…

Дмитревская А движением отдельно занимаетесь?

Бызгу Разминка в начале занятия 15–20 минут. Актерская разминка через предметы, через животных… Дети могут то, чего уже потом студенты не могут. Клапаны какие-то закрываются. К сожалению.

Дмитревская А какой процент становится профессионалами? Все-таки много?

Бызгу С каждым годом, наверное, все больше хотят поступать, потому что появляется все больше успешных примеров… Есть некая опасность нашей истории. Мы с тобой, Оля, не говорили о ней, но я ее вижу. Мы их настолько любим, что в какой-то степени этим развращаем. Когда они попадают в большую жизнь, они оказываются не подготовленными к ней. Я это к чему веду? Многие из ребят не готовятся в театральный институт, им кажется достаточным то, чем они у нас занимаются. Мы первого сентября их собираем (выпускной класс) и объявляем: готовьтесь, занимайтесь… Но не все это воспринимают.

Тропп И на вашем курсе в институте сейчас учатся студийцы?

Карленко Да, трое.

Бызгу Когда мне предложили набрать курс, я даже не сразу понял, что меня ждет. Это была большая беда — ведь поступало 14 человек, из разных наших выпусков, представляете, и нам пришлось выбирать из своих… Ужас. Мы взяли троих, двое поступили к Козлову, одну девочку мы направили к Кузину в Ярославль, и она счастлива там. Кто-то уехал в Москву.

Дмитревская Не брать своих — это страшно…

Бызгу Да, как же объяснить им, что есть не только я, но и другие педагоги, что есть конкурс, есть общая картина. Иногда человеку надо подрасти, а иногда уже поздно поступать. Пришел мальчик, который когда-то у нас учился и был гениальным, а сейчас ему 26 лет, и он уже совершенно потерял форму. Я его слушал и плакал, закрыв лицо руками, потому что видел уже совсем другого человека, изменившегося в силу жизненных обстоятельств. А он пришел — ну как к своим родителям, прикоснуться к своему детству.

Карленко Там опять сыграло дурную роль кино! Он тогда сразу стал сниматься и потом потерял свою уникальность.

Бызгу Я с каждым говорил, пытался объяснить, что мы их любим, но институт — это другой уровень, дело не в наших отношениях. Кто-то понял, но многие обиделись, и это трагедия для нас. К поступлению в профессиональный вуз надо готовиться. Наши выпускники, например Лада Чуровская, которая сейчас в студии театра им. Вахтангова, или Саша Молочников, режиссер МХТ, — я помню, они нас целый год перед поступлением так мучили, всех педагогов, мы им очень помогали с подготовкой программы…

Карленко Сейчас фестиваль «Радуга» будет открываться его «Бунтарями».

Тропп Я вот все это слушаю и думаю: кроме того, что вы своих студийцев профессионально оснащаете, вы еще столько человеческого в них вкладываете!

Бызгу Это нам и возвращается. Страшную вещь скажу. Мне стало неинтересно во взрослом театре, мне гораздо интересней с детьми и со студентами.

Дмитревская Эренбург то же самое говорит. Он забросил свой Небольшой драматический театр, сидит и репетирует со студентами.

Бызгу Там другая чистота, другая энергия. Ни один артист так не сыграет, не произнесет эти слова так, как ребенок, не приведет зрителя к подобному результату. Может, это даже потом будет не повторить! Вспоминаю наши «Мифы Древней Греции». Из чего родилась эта история?.. Не из головной трактовки, не из амбиций режиссерских…

Карленко Юмор. Мы очень много смеялись, когда читали.

Бызгу У нас Минотавром был пятилетний мальчик. Я тогда притащил ужасную старую маску из «Скапена» Молодежного театра, сказал ему: надень ее, ты будешь Минотавром! И он заплакал, ушел. Не захотел эту маску… А там возникали трогательные «подсмыслы», когда Тезей, размахивая мечом, вызывал Минотавра и побеждал его, после битвы из-за маски выглядывал маленький мальчик, который просто играл в Минотавра, сидя один в этой пещере…

Дмитревская Воображение у них ближе, чем у взрослых?

Бызгу Вообще — ближе. Но самая большая задача — вытащить его наружу. Мы пытаемся их убрать от экрана, защитить от телеюмора, от всего, что на них вываливается. И самое интересное, что нам это удается.

Тропп А дети в течение этих двадцати лет как-то менялись?

Карленко Они меняются в этой компании (не люблю слова «тусовка»). Репетируем Пушкина, группа девочек усаживается напротив Ярослава Козлова, ждут этого «Лила, Лила, я страдаю…». Они за ним повторяют, обожают, а для меня это — бальзам на душу… Как я запомнила на всю жизнь все, что звучало в моей музыкальной школе, так и у них навсегда отложится то, чем мы занимаемся.

Бызгу Сейчас дети более развиты, чем раньше, может быть, компьютеры с раннего возраста им помогают. Читают меньше, конечно.

Карленко Не все! Мы поехали на экскурсию в Лицей, так один замечательный мальчик знал больше экскурсовода. Он все комментировал.

Бызгу Это, скорее, исключение. Есть уникальные дети. Они на уровне гениальности мыслят, ощущают, разговаривают. Мы перед юбилеем пришли на телевидение, взяли четырех ребят, чтобы они там почитали Пушкина. Задали вопрос: «Зачем вам нужен Театр-класс?» Наши дети стали так отвечать, что ведущие рты пооткрывали. Смотрят на нас — а мы говорим: мы их не готовили! Это они сами.

Дмитревская Если бы возник у вас дом…

Бызгу Мы бы регулярно играли бы спектакли, во-первых. Во-вторых, могли бы больше принять детей. Ведь поток только увеличивается! Нам категорически не хочется делать отборы, кастинги, прослушивания. Они все талантливые, особенно маленькие.

Марина Дмитревская, Евгения Тропп,
блог «Петербургского театрального журнала», 4 декабря 2016 г.