В Театре им. В. Ф. Комиссаржевской – премьера провинциальной фантасмагории в 2-х действиях «Графоман» по произведениям Александра Володина.
Новый спектакль Александра Баргмана «Графоман» – это никакой не прорыв и не поиск новых форм. В нём нет видеоинсталляций и «культурных кодов». Он прост, как стихи Александра Володина, по текстам которого и поставлен. Спектакль чист, как чекушка водки, к которой то и дело прикладывается главный герой спектакля Мокин в исполнении Сергея Бызгу. Лирический неудачник – любимый тип драматурга Володина. Его двойник. Нежной души человек, который не требует жалости, но хочет быть хотя бы выслушанным. Который из всех человеческих страстей выбрал одну: страсть к писательству. А ещё он немного выпивает. Совсем чуть-чуть. Когда становится совсем невыносимо брести по прозаическим волнам обычной жизни.
«Графоман» Баргмана удивительным образом вернул «Комиссаржевке» культуру так называемого бульварного театра, чем эта сцена славилась не одно десятилетие. Бульварного в своём прямом смысле: театра для людей, народного, без зауми и деления публики на «понимающую» и «остальную».
Сцену пересекают узнаваемые ленинградские садовые скамейки. С закруглённой спинкой, неаккуратно выкрашенные в грязно-изумрудный. Задник – стена какого-то наверняка очень модного в те годы (а время действия происходит в 1978 году, о чём нам сообщает голос в самом начале спектакля) конструктивистского панельного здания. Одна из его дверей – это двери и вагона метро, и троллейбуса… В одной сценографии Анвара Гумарова и с лабораторной точностью стилизованных костюмах Ники Велегжаниновой – целая история. Поколения, которое ходило в походы, верило в какие-то идеалы (хотя бы имело их), танцевало под песни Аллы Пугачёвой и, конечно же, любило. Искренне, нежно, отчаянно.
И вот в этом «кручёныховском» дыму советского кафе, в котором поёт певичка с гривой волос, в тесной кухне типовой квартирки, в тисках отношений со своей женой и выдуманной в письмах любовницей оказывается милый Мокин. Сергей Бызгу, как никто другой, рождён для таких ролей, в которых нужно прозу говорить стихами. Без надрыва, без декламации, без навязчивого драматизма. Он просто выходит и читает свои, мокинские, а на самом деле – володинские – стихи обо всём, что рвёт его сердце на кусочки: непутёвой дочке, влюбившейся в женатого художника авангардиста-плакатиста, о жене Гале, успешном враче, которая когда он нервничает, кормит его «гала»-перидолом (эту игру в имя и начальный слог названия таблетки артисты каждый раз ужасно смешно обыгрывают). У него болит сердце и рвётся душа к некой таганрогской женщине, которая единственная прислала отзыв на его стихи, опубликованные в журнале «Молодой колхозник»… Этой женщиной окажется его жена, с которой он сражается весь первый акт спектакля и к которой припадёт на грудь в финале, доказывая в очередной раз простую истину: самое дорогое в нашей жизни – рядом с нами. И что быть несчастливым – стыдно.
В спектакле нет никаких вторых планов, эпизодов. Каждая роль – характер. Одно виртуозное перевоплощение Галины из гротескного персонажа – антагониста главного героя в нежную, добрую, любящую женщину – стоит дорогого. Но главное что восхищает, – это смелость Александра Баргмана отказаться от «модности» и признать свою ностальгию по тем годам, когда деревья были большими, а сердца людей ещё больше. Смелость рискнуть оказаться непонятым. И не постесняться прервать орущие рекламы и звенящие гаджеты в руках своих зрителей простыми стихами.
Катерина Павлюченко,
«Невское время», 25 июня 2014