Мой герой ведет загадочный образ жизни: он живет не в Петербурге, а в провинции, где пастор церкви – и тот алкоголик. Вечером напивается, утром проповедует. Поэтому «Сиротливый Запад» – название не случайное. Это не просто Запад без Бога – это конкретные люди, которые живут странной разрушительной жизнью. Да я и сам живу, как ни странно, – так же, и вся эта история про нас, потому что нет совершенных людей. Именно в этой пьесе Макдонах так вывернул свою боль, что она превратилась в мистерию, в историю про взаимоотношения человека и Бога. Мой персонаж Коулмен Коннор – это средоточие того мусора, кошмара сознания, которое мы можем наблюдать и в Петербурге. Это не первый подонок в череде персонажей, которых я играю, но к такому чудовищу я еще не прикасался. Такому незамутненному детскому убийственному сознанию…
Я еще не играл такого персонажа, такой материал. Мне с самого начала было интересно и немного страшно. Но когда интересно и боишься – это по актерски как-то заводит, начинает подталкивать. Я представляю себе этих людей, они везде есть: живут у меня в подъезде, и я их каждый день вижу. Это люди, у которых нет никаких рамок – и страшно, потому что мое «поле» где-то рядом. Соприкосновения с ними не пожелаешь никому…
Когда влезаешь в эту историю, она как-то в тебе бурлит. Организм пристраивается, что-то обнаруживает… Это другой взгляд на жизнь. Иногда черты моего героя вдруг как-то начинают проявляться, какие-то неожиданные нотки проскакивают в каких-то других ролях, в жизни – в общении с близкими. Замечают они или нет – не знаю, но сын замечает, вероятно, думает, что я с ним так играю…
Мы с Виктором Крамером уже обсуждали несколько спектаклей, два из них даже очень подробно придумали, но чтобы выпустить что-то вместе – такое случилось в первый раз. Что-то предлагал я, что-то предлагал Витя – мы друг друга дополняли, и у нас все рождалось в диалоге: он цепляется ухом за какое-то мое слово, и из этого мы вытягивали следующий образ… С каждой новой работой меняешься постоянно, ведь вокруг столько всего происходит, одно на другое влияет… Учишься на каждой постановке, потому что нужно биться за бескомпромиссность, за возможность делать то, что задумал, а не то, что предлагается из подручных материалов, и в то же время надо уметь услышать других: если это невозможно, давайте придумаем, как сделать, чтобы получилось, зайдем с этой стороны – и так, «по копеечке» – выйдем на неожиданный результат…
До начала работы над этим спектаклем я прочитал только одну пьесу МакДонаха «Лейтенант с острова Инишмор», которая мне очень не понравилась (показалось, что много «чернухи»). А здесь ощущение совсем другое: мой внутренний мир меняется с этой работой, но это и была одна из задач режиссера. Он предложил мне каждый день писать проповеди, а до этого момента я с Библией плотно не сталкивался: иногда прочитаешь какой-то фрагмент и что-то для себя возьмешь, а тут мне приходилось практически каждый день несколько страничек перелистывать, чтобы найти какое-то одно слово, а потом на проповеди его разворачивать. Я начал ловить себя на мысли, что у меня сознание переворачивается, задумываешься над вещами, на которые раньше не обращал внимания. Вот, например, понятие греха: человек осознает, что он совершает грех. Тем не менее, в нас сидит ощущение, что сейчас мы согрешим, потом помолимся, и Господь нас простит. А дальше возникает вопрос: если меня простили, то я могу еще дальше грешить? Отец Уэлш и для меня очень сложный персонаж. У меня пока мало что получается, но я думаю, что работа премьерой не заканчивается…
Светлана Володина,
Зрительный ряд, 16-31 мая. №9 (93)