В театре им. В. Ф. Комиссаржевской состоялась премьера спектакля режиссера Маргариты Бычковой «Театр», основанная на одноименном романе Сомерсета Моэма.
Роман Моэма у нас стал широко известен в 1978 году – после выхода на телеэкраны его экранизации, осуществленной на Рижской киностудии Янисом Стрейчем. Сумев сохранить повествовательную канву истории последней любви актрисы Джулии Ламберт, Стрейч воочию показал профессиональный баланс героини между реальностью, на которую порой жизни не стоит тратить, и театральным иллюзорным миром, в котором можно выплеснуть нерастраченные эмоции и укрыться от дураков. Подлинность каждого кадра удивительно сочеталась с открытостью для зрителя внутренних монологов и диалогов Джулии, что придало фильму шарм спектакля, в котором исполнитель играет для вас и только для вас. Латвийский телешедевр, главную роль в котором исполнила незабвенная Вия Артмане, оказал эстетическое воздействие как минимум на два поколения соотечественников, и, вероятно, среди посетителей Комиссаржевки таких «очарованных» немало. Однако режиссура тем и интересна, что в одной и той же истории творцы изыскивают свои ракурсы и темы.
Проецируемые на стены белоснежного павильона (художник Александр Храмцов) кадры жизни Джулии, в которых она не притворствует и не наигрывает, сопровождают действие как намек на то, что остается за рамками декорации. «За рамками» также живут и службы театра, работу которых во время действия позволено наблюдать публике в зазорах между порталом сцены и стенами павильона: принесли, забрали, открыли, подали… И, думается, это не промах, а намеренный акцент театрализации чужого бытия.
Посмеяться тоже есть над чем: отменное чувство юмора, присущее Бычковой, позволяет обналичить, например, посещение Джулией и Томом спектакля с участием Эвис Крайтон (ее роль исполняет Варвара Репецкая). Этим спектаклем оказывается… «Чайка», и оттого реплика «Когда начинаешь, приходится брать, что дают» в устах Эвис, играющей Нину Заречную («Люди, львы, орлы и куропатки…»), превращается в перворазрядную шутку. Бычкова часто заставляет актеров апеллировать к залу: то зрители должны передать записку Тому, то в рядах находятся «знакомые» Джулии, то Долли, обличающая Джулию в связи с Томом, указывает на зал, как на олицетворенное общественное мнение
Но в отличие от повлиявшего на умы телефильма (вполне раскрывшего классика!) постановка Бычковой рассказывает не об уникальной актерской мудрости, рожденной слиянием жизненного опыта и таланта, а о конкретной истории актрисы, на излете своего женского века полюбившей не равного ей по возрасту мужчину. Занимать очарования хрупкой Татьяне Кузнецовой, исполняющей роль Джулии, не приходится. А благодаря стараниям художника по костюмам Ники Вылегжаниновой Кузнецова удивительно напоминает здесь Марлен Дитрих – символ утонченной красоты. И поневоле моэмовская мысль о том, что поклонники в первую очередь влюбляются в актерский талант, отступает: на сцене живая женщина, у которой и кроме сцены проблем хватает – муж, сын, касса, навязчивая и нетрадиционная Долли (великолепная Наталья Орлова). В итоге получается рассказ о том, как юный бухгалтер Том (Иван Васильев) влюбился в зрелую женскую красоту, но «перегорел» и обратился к красоте помоложе и посвежее. И в этой ситуации Джулия Кузнецовой не мстит (по Моэму), а просто продолжает жить работой (по Бычковой). Оттого-то поклонникам оригинального текста не стоит ждать ключевой сцены, в которой Джулия, раскрывая свою женскую и актерскую суть, уничтожает на подмостках свою конкурентку в любви Эвис Крайтон. Сцены этой тут нет, и оттого финал спектакля может для кого-то грянуть как гром среди ясного неба. Чтобы этого не случилось, лучше сразу переключиться на почти безукоризненную эстетику постановки и получить удовольствие от созерцания.
Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ,
«Невское время», 21.04.2015