«Театр». По мотивам романа С. Моэма.
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской.
Режиссер Маргарита Бычкова, художник Александр Храмцов.
«Театр, театр, театр… Это вообще не жизнь!» – восклицает Джулия Ламберт в исполнении Татьяны Кузнецовой. В интерпретации режиссера Маргариты Бычковой это, правда, не жизнь. Но и не театр, каким мы видим его в одноименном романе Сомерсета Моэма. Это где-то посередине: недаром действие сосредоточено в гримерной – пространстве, в равной степени отдаленном и от реальности, и от искусства; месте, где происходит превращение актрисы в изображаемый персонаж. Театр как сцена вынесен за скобки. Ламберт иногда уходит играть, и тогда резко меняется свет, в зал пускается дым, слышится воронье карканье, звучит музыка, какую мы обычно слышим в триллерах категории В, и во всю стену дается проекция: Джулия в роли Медеи. В остальное же время перед нами белая-белая комната с зеркалом в полстены (художник Александр Храмцов). Белый изящный столик, белые – с высокой спинкой – стулья, белые пуфы, белая изогнутая софа с чуть розоватыми подушками, где царит она – великая актриса Джулия Ламберт. В это снежное великолепие королева входит в розовом халатике, при полном макияже, с красиво накрученными и аккуратно уложенными волосами. Звучит приятная джазовая мелодия, мелькают кадры черно-белых фильмов. Красота! Чем не театр? Вполне себе театр.
Все замолкает, как только Джулия берет слово. Она не говорит о роли. Если вдруг и заходит речь об очередной постановке, то всегда с подачи директора театра – и по совместительству мужа – Майкла Госселина (Евгений Иванов), а прима лишь ахает и охает, заламывает руки и усердно интонирует, восклицает и вздыхает, жалуется и сердится. Не до игры ей – она мечтает… Мечтает о любви – Ламберт как-то сразу признается, что к Майклу охладела после рождения сына, – чувств не хватает… Но главное, Джулия мечтает, наконец, поесть. Поесть, как следует, не довольствуясь хлебцами и пустым чаем, и выпить того, что запрещено – стакан холодного пива. В общем-то, о еде грезят и Майкл, вынужденный соблюдать диету, поскольку очевидно склонен к полноте, и Том Феннел (Иван Васильев) – будущий фаворит Ламберт, у которого просто нет лишних денег.
Голод до жизни, до страстей человеческих – один из ведущих мотивов постановки М. Бычковой. Вокруг этого все вертится, оттесняя вопрос о природе актера, роли, закулисных интриг и собственно театра на второй план. Джулия как женщина и ее игра в счастливую семейную жизнь; любовь к мальчику моложе ее на 25 лет; предательство мальчика, поскольку тот испытывает чувства к начинающему дарованию, юной и невинной Эвис Крайтон (Варвара Репецкая); а рядом – муж, самовлюбленный эгоист, и поклонник-гомосексуалист Чарльз Темерли (Александр Анисимов) – среднестатистическая мелодрама, предназначенная для среднестатистического зрителя. И это тоже вполне себе театр.
Джулия Ламберт в исполнении Татьяны Кузнецовой – приятная очаровательная кокетка. Не интеллектуалка. Она не произносит остроумных речей, не делает выводов и особо не тратится на оценку ситуации, зато любит покрасоваться. Ей нравится выбирать платья, доставать их из шкафа, рассматривать и трогать, прикидывать и примерять. А нарядов для героини Моэма изготовлено великое множество – отдельное спасибо художнику по костюмам Нике Велегжаниновой. Помимо перламутрового халатика, под которым скрывается шелковая, цвета бледно-желтого янтаря, комбинация, Джулия предстает в приталенном дымчато-топазном деловом костюме, свободном золотистом коктейльном платье, изумрудном бархатном вечернем наряде, строгом черно-белом casual. Не женщина – драгоценность. И это не говоря о тех костюмах, в которых она якобы выходит на сцену: длинной глубокого синего цвета тунике в пол, с массивным колье – наряде, предназначенном для роли Медеи, и белом с красной окантовкой балахоне, сшитом для роли в готовящемся спектакле. Самого спектакля мы не видим, как не видим и финальной торжественной сцены, когда опытная Джулия берет у молодой дебютантки свое, справедливо отвоевывает предназначенную ей территорию. Вместо сцены триумфа один костюм сменяется другим, звучащая джазовая композиция – следующей, чередуются поклонники, мелькают кадры хроники, Татьяна Кузнецова, закатывая глаза и заламывая руки, произносит поставленным голосом текст Сомерсета Моэма, продолжая линию любви-бифштекса-пива, и два с половиной часа потихоньку протекают.
Люди в зале расслабляются, отдыхают, иногда смеются, временами аплодируют, повсеместно восторгаются нарядами, и все хорошо. Спектакль нравится. В финале – поставленный поклон, крики «Браво!», много-много цветов и бурные продолжительные аплодисменты. А как иначе? Театр все-таки.
Яна Постовалова,
Блог «Петербургского театрального журнала», 17 апреля 2015