www.actors.spb.ru

Первая пьеса Саши Лебедевой

А. П. Чехов. «Иванов». «Такой Театр».
Постановка Александра Баргмана, Анны Вартаньян, художник Николай Чернышев

В спектакле «Такого Театра» Саша Лебедева – своевольный, талантливый, своеобразно чувствующий, нервный, умный человек. Возможно, она тайно пишет пьесы. И написала драму о своей первой любви. Конечно, потом надо будет что-то поправить, последовательнее, взрослее связать. Но уже сейчас здесь такие характеры, такие повороты отношений! Есть что играть лучшим петербургским актерам театра и кино.

Во-первых, Он, Иванов, Виталий Коваленко. Собственно, шесть характеров в одном. Сперва – «оставьте меня в покое со своими авантюрами!», хоть в шкаф залезу, читать буду. Вызывающий абсолютное доверие, мягкий, нежный. Потом – искренне любит жену, мучается, жалеет, плачет, вдруг хватает ее, обиженную им, на руки и носит по сцене под взволнованную любовную песню, ну, это же он только один раз временно срывается в ответ на ее нервные обвинения, наговаривает ей гадостей. А так – любит. Сашу тоже страстно любит, и хотя большую часть времени проводит бессильно-апатично, есть дикая, яростная эротичная сцена, когда он животно бросается на Сашу, катается с ней по полу. (Видимо это была ошибка страсти?) Потом – какой-то «недоделанный», почти клинический, «У. О.», возразить разумному доктору Львову нечего, он устраивает истерику, хватает бумаги, швыряет их, колотит доктора. Когда другие явно правы, Иванов уходит в себя, болеет, трет виски. Иногда он полупьяный, и это определяет его поведение. А с Лебедевым он разумный, ответственный, умнее, глубже других. И с Сашей очень искренне объясняется: не может связать ее жизнь со своей. Не то там настоящее, с Саррой, не то здесь. Не то и там, и здесь. Перед назначенной свадьбой Иванов тихий-тихий. Кажется, убитый. Но вдруг как-то жадно хватает он ее на прощание, целует, а все равно, уходит навсегда, через смерть к Сарре, обратно, в то время, когда был счастлив, и они с Саррой усаживаются за фортепиано и перебирают ноты общей музыки. Пусть зритель сам найдет объяснение порывам и перепадам в жизни этого необыкновенно обаятельного человека, не полюбить его невозможно.

Она, Сарра, Анна Вартаньян. Любила мужа, верила, об этом убедительно говорит. Настойчиво эротична с холодноватым Ивановым, припирает его к стенке ласками, под песню «I should have kissed you…». Но доктор Львов, с которым у нее тоже любовь, предъявил ей доказательства измены мужа. Истерики неизбежны, одна за другой. Пусть на сцене останется ненужная фата. Примирение – на том свете, но уже навсегда.

Доктор Львов, Александр Лушин. Во всем прав. Сильно чувствующий несправедливость, положительный, под его слова подкладывается эмоциональная музыка. Любит Сарру. До слез жалеет ее, защищает, хочет спасти. Может быть – для себя. (Видимо, этот адюльтер можно извинить тем, что адюльтер Иванова начался раньше?) Может быть, если бы он не доказал Сарре случайную (?) измену мужа, все сложилось бы иначе… Когда Львов на сцене, Иванов полностью разоблачен, хотя почему же Иванов, такой душевный, не понимает, что жить надо гуманно?!! Моментами доктор зол. Потом опять понятен и безусловно прав. Как не напиться ему с горя. Потерявшему Сарру, сломленному, доктору Львову теперь надо спасать Сашу, и правда вроде Саша пропадает. Львов, бедный, обретает навязчивую идею ненависти: «Вы какого мнения об Иванове?» – пытает он каждого окружающего. Несчастный, в сущности, человек. Интересно, отчего Львов самый ненавистный Чехову персонаж…

Управляющий Михаил Боркин, Павел Юлку. Ну почему бы Саше не влюбиться в него?. Молодой, свободный, с юмором, у него фантазия бьет ключом. Все на ее именинах сидят вялые, полуживые, а он один всех развеселил, явился в вывернутой наизнанку шубе, просто цирк устроил. Рядом с мямлей Ивановым всегда фонтанирует идеями. Как он сватает Шабельского и Марфу – с азартом, дает сигнал, когда и как целоваться, и прячется с невинным лицом… И на пьянке у Лебедевых он «звезда». Рядом с ним Иванов «отдыхает».

Граф Шабельский – Геннадий Алимпиев в сложных отошениях с Саррой, нервный, умный, но нечуткий, жертва разборок, происходящих в этом доме, он хватается за возможность устроить свою жизнь с «примадонной» Бабакиной, ему приходится преодолевать робость… Правда, важный монолог, что все тут мелкие, лишается прямого смысла, поскольку в этот момент граф пьян.

Шабельский вместе со старшими Лебедевыми, и Марфой Бабакиной, и с персонажами второго плана (сыгранными актерами-близнецами Татаренковыми) представляют собой необходимый характерный фон драмы.

И наконец, сама Саша, Галина Жданова. Вероятно, по какому-то вздорному, не поддающемуся пониманию велению судьбы она влюбилась в такого Иванова, в таких обстоятельствах, это осталось «за кадром»… Дальше роль содержит много человеческой правды. Первое появление на балконе. Саша нервная, тревожная, прислушивается, когда злые языки обсуждают ее Иванова. Видимо, она досочиняет его образ для себя, поскольку зрители уже успели оценить паутину сложностей, в которых он в разном ритме барахтается. Потом страстная взрослая любовь. И любовь эта эгоистична, Саша желает видеть Иванова, невзирая на то, что это может значить для других. И она понимает, что оба в тупике. Но остановиться не может – кричит ему на прощание истошно: «Я буду тебе писать!» Такая уверенность в сцене перед свадьбой логически не может быть поддержана, и тут решение быть с Ивановым играется как юношеское упрямство. Но на попятную пытается идти Иванов, и Саше приходится быть в роли «взрослой», с ним, несмышленым. Она утверждается в неизбежности того пути, на который вышла, хотя теперь ясно, что счастья не будет, но будет определенное горькое будущее. Перед самым концом роли у Саши как бы «стоп-кадр», перед тупиком.

Пусть, по большому счету, не все концы с концами сходятся на глубине психологической партитуры. Но ведь мы понимаем, что это первое сочинение, и оно молодому автору (Саше Лебедевой) удалось. Все характеры в отдельности и все моменты действия сами по себе наполнены жизнью, чувством, мыслью, юмором, человеческим объемом. Правильно, что разыгрывается это сочинение в пространстве, напоминающем домашний театр (в театральном зальчике Музея Достоевского), где входные двери используются как сценические выходы, а выгородка совсем проста и состоит из фрагментов бытового интерьера: справа рояль, слева шкаф с двумя створками-дверями, в него можно прятаться, на нем можно устроить как бы балкон, там, наверху, эффектно появляется в первый раз нервная влюбленная героиня… Зрители любят такой театр и такие истории.

Николай Песочинский,
«Петербургский театральный журнал» № 49, сентябрь 2007 г.